Бабочка памяти

Юлия Бирюкова

«Деревья растут для всех» по Виктору Астафьеву, реж. Иван Пачин, Челябинский Молодежный театр

Это вторая постановка режиссера Ивана Пачина на сцене Челябинского Молодежного театра. Из спектакля «Как слониха упала с неба» по Кейт ди Камилло запомнился пронзительный образ маленького Питера, кинематографичность сцен, огромная Слониха, тихо появляющаяся из глубины сцены и заполняющая собой все пространство, массовые сцены, в которых участвовала почти вся труппа театра.

В этот раз, продолжая разговор о детстве, Иван Пачин обращается к рассказам из сборника Виктора Астафьева «Последний поклон». И в воспоминаниях писателя, и в оживающих на сцене картинах детства чувствуется интонация прощания, раскаяния, слышна просьба о прощении, с которой главный герой обращается к своей бабушке.

Что такое «жисть»? Зачем я коростеля убил? Встречаются ли души птиц и души людей? Зачем послушался «левонтьевских» мальчишек? Почему не бросил работу, не послал начальника, не продал последние штаны, не поехал на похороны бабушки? Что снится деревьям? Сколько пронзительных вопросов возникает у героя спектакля! В жизни мы задаём их глубоко внутри, тихо, стесняясь произнести вслух. А здесь они звучат так органично и душевно, словно герой разговаривает с собой, обращаясь к себе маленькому, оставшемуся в том далёком селе, далёком по расстоянию и времени.

Сказка детства, образ которого создан картонными ёлочками, большими цветами, грибами, настоящим стогом сена и остановленной в полёте звёздочкой, словно нарисованной детской рукой, населена близкими маленького Вити. Они остались там, настоящие, и живут в этой сказочной памяти, мифе детства. А маленький Витя вырос. Вот они делят землянику, ныряют в холодную воду речки, рыбачат, а взрослый Витя (Денис Саратников), не входя в эту историю на сцене, ведет нить своих воспоминаний из зрительного зала. Маленький же Витя (Екатерина Юсупова), словно сказочный гномик в красной шапочке и широких штанишках, отправляется по дороге жизни, неизвестной, полной тайн и испытаний, как волшебный лес, который вырастает на занавесе.

Здесь всё рядом. Щемяще-грустные эпизоды с коростелем и пряником, поиском бабушки, ушедшей за дверь в немое царство, соседствуют с озорными, весёлыми воспоминаниями о том, как бабушка шила штаны, о порядках в семье дяди Левонтия (Андрей Анашкин) и проделках деревенских ребятишек.

Удивительные детали и предметы, населяющие действие, поэтизируют и мифологизируют воспоминания, придавая всему очарование грусти потерянного прошлого, оживающего только в сказке памяти. Сундук превращается в сокровищницу, из которой появляется ткань («мануфактура») для желанных новых штанов, волшебным образом появляются нитки и бабушкина шкатулка с «монпасьеками». Или мгновенно возникающий образ бани, попыхивающей дымом в ритм стука крышки сундука, из которого выпрыгивает многочисленная ребятня свободолюбивого Левонтия. А вот лодка, которая скользит по глади реки в утреннем тумане, и оживает страшная история о гибели матери Вити.

С темой любви неразрывно связано явление огромного Коня, который и становится символом вечного прощения, подаренного Вите бабушкой Катериной Петровной. Это увеличение значительных для героев предметов и образов, таких, как Слониха в спектакле «Как слониха упала с неба» или огромная сигарета из спектакля «Умеешь ли ты свистеть, Йоханна», – точный ракурс из детства, найденный режиссером. Ведь в детстве многое нам кажется значительнее больше, волшебнее... Эти образы наполнены той грустью, которая всегда рядом с человеком, как Бабочка (Алена Свиришевская), порхающая рядом с Витей и бабушкой. Бабочка памяти, то скользящая по воздуху, то прерывисто трепещущая, выбирающая место для посадки среди людей и событий. Образы героев-животных, населяющих спектакль, тоже из детства, когда кажется, что все разговаривают и понимают так же, как люди. Кот (Дмитрий Хозин) – Витин сказочный помощник. А терпеливая и созерцательная Корова (Александра Одегова) с белой перчаткой, свисающей выменем, наполненным тёплым молоком, – кормилица и помощница бабушки. Она, как и ее хозяйка, смотрит с осуждением на шалости деревенской ребятни, что чувствуется в ее медлительных, спокойных и широких движениях. А Рыба с выпученными глазами (Денис Саратников), которую вытягивают заигравшиеся ребята, шепчет: «Ба-буш-ка»…

Интересно сценографическое решение Ольги Галицкой: сочетание декораций, словно нарисованных ребенком, с реалистичными деталями и предметами. И стог сена, и настоящие ведра, и дверь в подвал с маленьким окошком соседствуют с картонными изображениями ёлочек, грибочков, ягод и облаков, которые превращаются в крону дерева. Дерева жизни и рода, память которого так и не отпускает героя. Идя по дороге жизни (по лесу) сорок лет, он возвращается в деревню и остаётся там навсегда. Движущийся круг сцены тоже становится образом, несущим смысловую нагрузку, каждое его движение утверждает безвозвратность прошедшего времени и вечность движения круга жизни.

Есть в этом, как говорит один из героев, «непереносимая чувствительность», грандиозное противоречие самой жизни, как и в бабушкином характере:
– Монпасьеки? Ремня? Штаны? – спрашивает она Витю.

Бабушка Катерина Петровна (Ольга Телякова) ругает и любит, вознаграждает и прощает за обман, не умеет она жить по-другому: «волнуется, говорит, беспокоится». И тянет она своего сиротинушку по жизни, оберегая и научая, чтобы не заблудился он в лесу жизни, ибо «жизнь страшнее страшных снов». И, даже уходя за дверь в немое царство, чувствует себя ответственной за него и по-прежнему прощает за все. Все же, наверное, души людей и птиц встречаются. И близкие связаны неразрывной, невидимой нитью.

Умирают люди, уходят, закрываются веки...» И детское волшебное Витино средство «голосу поддать» уже не помогает добиться желанного, а подступающие слёзы уже не дают облегчения и освобождения... Но прощение, наверное, давно уже подарено нам всеми бабушками, наблюдающими из немого царства.

Юлия Бирюкова - филолог, педагог, пишет о спектаклях и книгах. https://vk.com/id338325815